Русские в Легионе сегодня

Казалось, что после завершения Алжирской войны и развала французской колониальной империи судьба Французского иностранного легиона предрешена, и он будет распущен «за ненадобностью». Французы мудро решили, что это подразделение еще может им пригодиться, и в этом они не ошиблись. Французы лишь сильно сократили его со 120 тысяч до 12, а потом до 8 тысяч. В первую очередь, оставили на службе тех, кто не поддерживал мятежников против де Голля, и профессионалов своего дела, имеющих большой боевой опыт. Легионерам в конце 1962 г. пришлось убираться из «святая святых» — Сиди-Бель-Аббеса и устраиваться во Франции. Депо Легиона перенесли в городок Обань под Марселем, а тренировочные базы парашютистов — на Корсику, подальше от остальной части Франции. Это делалось также с целью подавления возможных выступлений корсиканских сепаратистов. В 1968 г., в связи с продолжением из СССР «экспорта коммунизма и революции», во многих странах мира начались восстания, направленные против интересов стран НАТО. Это было «горячим» продолжением «холодной» войны. Не стал исключением в списке таких стран Чад, бывшая французская колония.

События в этой стране стали развиваться в невыгодном для французов русле. Под угрозой отмены оказались ранее заключенные с Чадом договоры и соглашения,[673] в том числе на разработку природных богатств этой страны, в частности, месторождений урана. Для обеспечения французских интересов и поддержки местного профранцузского правительства сюда в апреле 1969 г. ввели Французский иностранный легион. В нем тогда еще продолжали служить некоторые русские ветераны Вьетнамской и Алжирской войн. Кроме того, кое-кто из русских попадал в легионеры, будучи дезертиром из Советской Армии. Ситуация в Чаде, особенно на севере этой страны, резко обострилась после прихода к власти в соседней Ливии 1 сентября 1969 г. режима Каддафи, который, будучи поддержан из СССР, захватил часть чадской территории на севере и угрожал захватить весь Чад.

Однако с помощью легионеров и путем дипломатических средств здесь удалось французам установить временное спокойствие, и в 1970 г., после стычек с местными бандами, Французский иностранный легион был выведен из Чада. Как оказалось, ненадолго. На протяжении последующего десятка лет легионеров то направляли сюда, то обратно убирали. В 1973 г. легионеры остановили продвижение ливийцев в глубь Чада, которые захватили северную его часть — полосу Ауза и угрожали его центральной и южной частям. Известными также стали действия легионеров в 1975 г., установленный благодаря легионерам профранцузский режим Томбакбая был свергнут в результате в том числе происков из СССР и Ливии, и новым руководством страны был взят курс на эскалацию отношений с Францией и пересмотр «грабительских», как оно выражалось, договоров и соглашений. Это вызвало возвращение сюда легионеров, помогших установить нужное направление чадской политики, тем более что новый режим Маллума был неэффективен и вызвал своей деятельностью недовольство многих чадцев. В итоге после этого выгодные Франции соглашения и договоры, в том числе о военно-техническом сотрудничестве двух стран, в 1975–1976 гг. были подписаны. Легион в очередной раз выполнил свою миссию, и большая часть его питомцев была выведена из Чада. Потери среди легионеров, как в первую, так и в последующую кампании, были, но главным образом не из-за действий врага, а по причине специфических природных и погодных условий, в которых действовали легионеры. В 1978 г. легионеры снова потребовались в Чаде, на этот раз по просьбе профранцузского правительства Маллума, который пересмотрел свои антифранцузские взгляды и теперь хотел править, опираясь на штыки легионеров.

В то время север Чада заняли ливийские войска и поддерживаемые ими повстанцы, а на юге укрепился, как казалось, Маллум. Однако в 1979 г. его правительство пало, в Чаде воцарилась анархия, и французы были вынуждены лавировать здесь между разными политическими силами. Теперь легионерские штыки подпирали трон правительства Хабре, правившего на юге, а враждебные ему и французам силы Гоукони под прикрытием ливийцев были на севере. Из-за непрекращающегося вмешательства в дела Чада Ливии в 1983 г. возникла новая угроза потери Францией ее достижений в Чаде, и легионеры в июне того же года в очередной раз высаживаются в этой стране. Непосредственному участию легионеров в этом конфликте из-за условий военно-технического договора были препоны, поскольку он не давал права Франции организовывать военное вмешательство в дела Чада, кроме того, действиям легионеров сильно мешала в самой Франции «5-я колонна» из коммунистов и других левых, которые тогда были сильны.

Но после непосредственной просьбы о вводе сюда французских войск со стороны занимавшего столицу Чада президента М. Хабре это было сделано. На этот раз Каддафи организовал широкомасштабное военное вмешательство, и столкновения легионеров с ливийцами имели уже более ожесточенный характер, хотя арабы и негры из чадских банд в очередной раз доказали, что в современных условиях — они не бойцы, тем более для легионеров. На это потребовалось не так много времени — чуть больше года, тем более что президент Франции Миттеран не давал реально возможности Легиону показать, на что он способен, и дал указания не вводить легионеров в непосредственные столкновения с ливийцами. Тогда у легионеров была задача — фактически сохранять достигнутый «статус кво». Т. е. они должны были временно сохранять раздел страны на «французский» юг и «ливийский» север и не позволять ливийцам и поддерживаемым ими повстанцам пересекать «красную линию» между ними.[674] Эта задача успешно, хотя и не без потерь, была ими выполнена. По достигнутому соглашению Каддафи с Миттераном, первый отказался от претензий на Чад и вывел свои войска оттуда. То же самое сделала Франция в ноябре 1984 г..[675] Однако в 1986 г. ситуация здесь снова обострилась: Каддафи спал и видел, чтобы захватить в свои руки по крайней мере весь африканский север, и его силы снова вторглись в Чад. Однако в июне 1987 г. Французский иностранный легион совместно с туземными силами Чада нанес ливийцам сокрушительное поражение, после которого они уже не рисковали захватить эту страну. Дело в том, что поставки из СССР дешевого оружия резко сократились, там начался реформаторский курс, и мало кто из московских деятелей желал уже распространить «экспорт мировой революции» на другие страны. Действия Французского иностранного легиона в Чаде расценивались в мире как самое крупное вооруженное вмешательство Франции в дела африканских стран после ухода в 1962 г. из Алжира. Вмешательство в 1983–1984 гг. было наиболее ярким, как по готовности Франции с помощью легионеров защитить свои интересы, так и по числу задействованных бойцов. Франция доказала, что с помощью своего Легиона она может добиться нужных ей результатов.

В свою очередь, легионеры, в том числе и русские, показали, что они полностью оправдывают те затраты, которые делает на них Франция, и не едят даром тот хлеб, который она им дает. Боевые операции Французский иностранный легион, кроме конфликта в Чаде, участвовал во всех операциях французских войск за пределами Франции. Здесь надо отметить умиротворение с помощью Легиона Центрально-Африканской Республики в 1970-е гг. и спасение европейцев из объятого гражданской войной Заира в 1978 г. Кроме того, важной страницей в истории Легиона является вторжение французских войск в 1982–1983 гг. в Ливан, где потери легионеров были в основном из-за терактов. Участвовали легионеры и во время операции «Буря в пустыне», захватив занятый иракскими войсками в 1991 г. аэропорт Аль-Салман. Они приняли также участие миротворческой операции в начале 1990-х гг. в Сомали, в Могадишо. Кроме того, участвовали они и в операциях на территории бывшей Югославии: в 1992–1996 гг. в Боснии, в 1999 г. — в Косово, после — в Македонии, где они малоуспешно пытались разоружить албанских террористов. В последней операции также участвовала австрийская рота Испанского иностранного легиона. Один из русских легионеров так писал об участии легионеров, в том числе и русских, в этой операции: «Дух солдат низок».[676] По всей видимости, это все из-за того, что главной идеей службы являются только материальные блага, а ожидаемой романтики почти нет. «Легион — это обыкновенная армия со своими законами и порядками» — так выразился один из бывших легионеров.[677] Легион для многих является лишь перевалочным пунктом в Европу. Поэтому здесь почти никто долго не задерживается. Между тем легионное начальство уделяет большое внимание набору в свое подразделение русских профессионалов. По данным российской прессы, особенная активность вербовщиков Легиона отмечается в Рязани, где расположены три училища, включая знаменитое воздушно-десантное, а также в Томске, Тамбове, Туле, Липецке, Нижнем Новгороде, Владимире. Якобы во главе вербовщиков стоит Луи Конак, который возглавляет ассоциацию ветеранов-легионеров в России. А в Москве даже есть конкретный адвокат Т., занимающийся юридической помощью легионерам в случае возникновения у них проблем с российским законом.[678] При этом якобы вербовщики жалуют своим вниманием не только десантников, но и связистов, автомобилистов, как это происходило в Томске и той же Рязани. Несмотря на это, военная контрразведка ничего не может поделать реально против вербовщиков, поскольку не обладает конкретной информацией об их работе, которые, очевидно, работают скрытно и умело. Правда, желающим стать легионерами надо сказать, особенно тем, кто прошел Чечню, что есть информация о том, что совсем недавно группа чеченских боевиков обосновалась в Легионе и там у них может произойти не совсем приятная встреча. Казалось бы, с демократизацией Франции должен быть демократизирован и Легион. Да, многое здесь изменилось к лучшему, в том числе и оплата службы. Так, новички первые полгода службы получают 750 евро, потом — тысячу.

К концу контракта, особенно если легионер имеет боевые заслуги и иные отличия перед командованием, он может получать до 3 тысяч евро в месяц. Это зарплата европейского «среднего класса». Но, как упоминалось в самом начале книги, эти деньги могут навсегда остаться в «Легио Банке», поскольку на руки до окончания срока службы легионер почти ничего не получает. Кроме того, мало изменились и царящие здесь полууголовные порядки. Нет, на то он и Легион, чтобы свято хранить все свои традиции, в том числе и самые худшие в современном понимании. Одна из них — унижение человеческого достоинства простых легионеров. До конца 1980-х гг. в процентном отношении русских легионеров было немного. Отрицательную роль на его пополнение играл «железный занавес» между странами капиталистического Запада и социалистического Востока. Однако с постепенной утратой компартией влияния на своих бывших союзников по Восточному блоку и с падением «железного занавеса» за границу хлынул поток граждан как из СССР, а потом и России, так и из других освободившихся стран. Среди них немало было тех, кто имел хорошую боевую подготовку. Многие прошли Афганскую войну и были участниками других военных конфликтов, бывшие спецназовцы. Вот поэтому-то они и стали объектом «пристального внимания» со стороны вербовщиков Легиона. Теперь, после резкого сокращения легионной численности, сократился «за ненадобностью» и штат вербовщиков. Теперь они старались отбирать, по приказу начальства, только «настоящих профи». Простым русским не возбранялось попытать счастья и на общих условиях пройти в легионеры, но настоящая охота шла только на «спецов». В результате изменения внешнеполитической картины число наших соотечественников в Легионе медленно, но верно стало расти. Они приняли участие во всех последних операциях Легиона: в Джибути, Французской Гвиане, войне в Персидском заливе, Сомали, Югославии, Афганистане. Что влекло наших соотечественников в Легион? Прежде всего наплевательское отношение к силовым структурам, сокращение армии, расформирование лучших подразделений десанта и спецназа и вообще, состояние перманентного кризиса в нашей стране, вынуждавшего тысячи наших соотечественников бежать за границу. Туда шли в надежде найти свое профессиональное счастье и набить карманы. Некоторые, как и прежде, подобно бывшему легионеру Богданову-Дариусу, пошли туда из авантюрных побуждений. Как проникали и проникают в Легион? Очень просто, ведь специально завербованных «кадровыми службами» Легиона не так и много. Да, объявлениями в российских газетах вроде: «Предлагаем высокооплачиваемую работу. Французский иностранный легион» пестрели и пестреют почти все российские газеты, невзирая на соответствующую статью УК РФ. Однако на поверку 99 % из них оказывались, просто говоря, «ботвой», рассчитанной на выуживание денег из доверчивых граждан России. Таким доверчивым в большинстве случаев на запрос по объявлению приходили письма с предложением оплатить пересылку соответствующей литературы, которая должны была помочь устройству в Легион с вариантами наложенного платежа и без такового. Деньги перечислялись на соответствующий счет, а неудачливому легионеру под видом книг о Легионе приходила всякая «лажа», например, в виде пособия по ведению приусадебного хозяйства или тоненькая брошюрка с изложением известных любому прописных истин о Легионе. Наиболее верным способом попасть туда остается совершить туристическую поездку во Францию или страну, к ней примыкающую, и просто прийти в легионные депо Страсбурга или Марселя. Так попал туда и автор воспоминаний о службе в Легионе, Дмитрий Богданов-Дариус.

Появившегося на призывном пункте Легиона в Ницце Дмитрия вскоре встретил сержант: «Он на плохом русском велел мне вывернуть карманы. Потом взял мой паспорт и спросил, как я попал во Францию. Я сказал: «По воздуху». Тут он заорал, и если бы я не увернулся, то схлопотал бы по зубам. Так началось мое знакомство с Легионом».[679] У новичков здесь отбирают все личные вещи, в том числе документы, деньги и записные книжки.[680] Очевидно, это делается затем, чтобы затруднить уход новобранцев из Легиона, если им это вздумается. Далее Богданов-Дариус описывает, как строй кандидатов в легионеры повели на ужин: «Мы шли, и капрал стал на нас орать, причем ругань была практически на всех языках сразу, но чаще других повторялось слово «курва»: одно время в Легионе было много поляков. На еду нам отвели не больше 10 минут, а затем с криком выгнали на улицу и погнали обратно… Здесь приходится отказываться не только от прошлой жизни, но и от собственного имени: «так лучше, меньше проблем, если что»… К построению в Легионе относятся особенно ревностно. Раздался свист. Все побежали. На ходу мне объяснили, что это — сигнал к построению. Время было зимнее, но снега тут нет, зато есть дождь. Весь плащ был грязный и мокрый. Раздались команды на всех языках: «Ложись!» Мы легли и стали ждать. Мы пролежали около 3 минут, затем стали отжиматься. Данная процедура называется «сушкой». После данной процедуры кандидатов в легионеры, уже в Марселе, снова построили: «На улице было прохладно, но попрыгать или попытаться согреться в таком случае не советую. Кто-то впереди попытался потереть руки — и тут же вылетел из строя. Ему пришлось отжиматься, и он был грязный и мокрый, а день только начинался».[681] Картина обращения в Легионе с новичками складывается из таких эпизодов: «Нас, 12 человек русских, отправили в наряд по столовой. Мы быстро убрали свой зал и перешли в легионерский. Он был такой грязный, что нам стало страшно. Свинарник по сравнению с тем, что мы увидели, просто образец чистоты». Положение легионера-новобранца здесь тяжелое со всех сторон: отобранные при поступлении деньги здесь не возвращают, а на неделю выдавались 50 франков, которых почти никому не хватало, т. к. даже пачка нормальных сигарет здесь стоила 12 франков. Надо сказать со слов Богданова-Дариуса и о контингенте тех, кто поступает и сегодня в Легион: «Макс был рослым, крепким парнем. Личность — заурядная, по манере разговора — «из братвы». Однажды он признался, что состоял в «бригаде», была стычка, и он слинял, не сказав никому ни слова. Он попросил нас отправить домой письмо. Дело в том, что до определенного момента будущий легионер не имеет связи с большим миром до окончания учебного лагеря или после 3 месяцев службы, когда тебе дадут первую возможность выйти в город». А вот другой представитель русских Легиона: «Уфимец прозвище получил «Дурь». Он был крутым в области наркотических средств, мог дать характеристику любому зелью». Отношение к кандидатам в легионеры нисколько не улучшается и после того, как таковых переводят в разряд волонтеров. Как свидетельствует Богданов-Дариус, «с этой недели начинаются занятия по строевой подготовке. Довольно гнусное занятие, когда за любое неправильное движение легко нарваться на затрещину от капрала… Кроме того, все воспоминания легионеров-новобранцев относительно начала их службы содержат множество примеров того, как их там били. Сопротивляться нельзя — или выгонят на улицу без гроша в кармане без права вернуться, или искалечат. За малейшие провинности заставляют отжиматься. Как ни странно, но здесь сознательно легионное начальство к желающим стать легионерами подводит «подсадных», которые с ними провоцируют драки. Очевидно, это делается для того, чтобы выяснить поведение будущего легионера в «сложной ситуации», а также для того, чтобы устранить неподходящих Легиону солдат, которых выгоняют «за нарушение дисциплины и драку».[682] Той же участи подвергается и тот, кто говорит неправду или похоже на то, что он это делает. Врать здесь бесполезно, все равно поймают с помощью отлично налаженной методики проверки с помощью тестов и «бесед», так что лучше говорить о себе правду, какой бы она ни была. Здесь надо помнить, что легионному начальству все равно, преступник ты или нет, главное, чтобы ты был хорошим легионером. Причем здесь хотят знать о человеке всю подноготную — легионера ловят на мелочах и чувства меры при этом не знают. И все это может оказаться напрасным, если в «гестапо»[683] обнаружат, что ты врал при проверке».[684] Проверки, которые представляют собой своего рода давление, происходят постоянно: «Перед отправкой в учебный лагерь нас вызвали в подвал, где мы переодевались, и выдали наши вещи по списку, за исключением документов. Я обнаружил, что они были уложены в пакет не так, как их клал я, были вспороты все отвороты в брюках. Это — еще один пример постоянных проверок. Никаких извинений нам не принесли, и к этому надо привыкнуть побыстрее. Действия начальства здесь обжалованию не подлежат.

Вообще, вы можете попытаться подать рапорт на увольнение. Но поступать так не рекомендую».[685] Почему? Да потому, что с Вашего непосредственного начальства «взыщут», а оно уже вдвойне взыщет с Вас. Несложно представить, что такая ситуация была довольно напряженной для легионеров. «Подсадные» подвергают молодых легионеров разным допросам. Кроме того, врать для новичка и вообще легионера опасно в том плане, что вокруг такого человека здесь нередко образуется «вакуум» и он остается один, что не может способствовать нормальному прохождению его дальнейшей службы здесь. Отношение сержантского состава к новичку также является, скорее всего, для него мало ожидаемым: «Сержанты с первого же момента появления новичка в Легионе оказывают на него психологическое давление, преследуя тем самым одну цель — сравнять его как личность с остальным рядовым составом. На него орут, заставляют делать самую грязную работу. Сержант заставляет новичка выполнять физические упражнения, например, отжимание от пола, по нескольку раз. Даже если новичок выполняет их безукоризненно, сержант заставляет повторить упражнение не один раз. Тем самым на тебя давят физически и морально, давая понять, что ты — ничто. В процессе учебы, кроме словесного унижения, можно получить и по лицу».[686] Но в легионной «учебке» для кандидатов в легионеры начинались еще большие неприятности: «У входа нас забрал сержант с многообещающей фамилией Киллер и повел в расположение части… Отцы-командиры муштровали нас — будь здоров. Унижений, которые пришлось вынести за первый месяц, хватило бы на несколько наших «учебок». Самым популярным педагогическим приемом здесь было — по роже: не так сделал упражнение, не понял, что тебе сказали по-французски, не так ответил… Доставалось очень многим. Несколько человек написали рапорт о расторжении контракта волонтера. Это такой контракт, который подписывается перед отправкой в «учебку». По нему ты еще можешь «свалить» из Легиона достаточно просто, дальше будет сложнее».[687] Опасаясь затрещин за незнание французского, «даже подметая пол, таскаешь с собой словарь или учебник французского. Ведь если с языком плохо, то можешь долго ходить в наряды, а про учебу забыть».[688] Его слова подтверждает другой бывший легионер Алексей Ретин: «За 25 дней здесь ничего интересного не произошло, кроме 2 подзатыльников, которые я успел заработать… Если что-то не понял или не так ответил — били по лицу».[689] Новобранцев мучают постоянно все более увеличивающимися нагрузками: «система подталкивала все время лезть из кожи».[690] Таким образом, тренировки в Легионе представляли собой для легионеров изнурительное мучение, как и раньше. Они представляли собой уже на начальном этапе следующее: «Нас ждал кросс l5 километров и изнурительные занятия на тренажерах. К обеду все просто валились с ног, но мучения на этом не кончились. После обеда нас погнали на полосу. Мы пробежали короткую дистанцию раз б или 7, пока результат не удовлетворил садиста-сержанта. Вечером, когда все думали, что самое страшное позади, нас подняли по тревоге и заставили идти 30 километров марш-бросок».[691] Впечатления от ежедневных занятий было таким: «В течение обычного дня тебе практически не дают присесть… С другой стороны, нагрузка возрастала, хотя на фоне злости, которую к тебе испытывают капралы, сержанты и инструкторы, это чепуха. Эта проблема преследует новобранца всю «учебку» до момента возвращения в Обань, где тебе вручат фуражку настоящего легионера».[692] Надо сказать, что кепи настоящего легионера в Обани новобранец получает не сразу, а до этого, со слов бывших легионеров, наступают l5 недель жесточайшей муштры в Кастельнодари, где стоят части 4-го Иностранного полка.[693] Через месяц после прибытия оттуда в Обань белые кепи выдаются, по традиции, на особой церемонии с факельным шествием, на которой легионеры и дают знаменитую клятву «верности и чести».

После этого легионера направляют в один из полков, где его мучения при подготовке продолжаются. При этом как минимум 2 года легионер будет служить во французских колониях. Среди других легионных традиций надо упомянуть о регулярных встречах с ветеранами Легиона, в том числе и эсэсовцами. Выше уже было упомянуто о другой традиции — стремлении обрезать все контакты легионера с внешним миром, чтобы возможно быстрее Легион стал для новичков новой семьей. Несмотря на то что Богданов-Дариус является человеком подготовленным и умел хорошо плавать, на одной из тренировок во время заплыва он едва не утонул, настолько было изнурительным данное испытание.[694] Поединки-спарринги с новобранцами там часто представляли простые избиения: «Спарринг с одним из инструкторов длился 3–4 минуты. Я был избит — и это даже мягко сказано. Мне дали понять, что я — слабак… Меня запросто могли искалечить. Три дня после этого мне было худо».[695] Неудивительно, что во время таких тренировок, когда новобранцы спали по 3 часа, по свидетельству бывшего легионера Алексея Ретина, в лагере Легиона в Кастельнодари тяжело пострадали 3 новобранца.[696] Надо сказать, что легионеру неоднократно пригождается здесь умение драться и вообще постоять за себя, поскольку здесь довольно нередки драки, в том числе и «по национальному признаку».[697] По определению бывшего легионера Богданова-Дариуса, порядки в Легионе определяются не Женевскими конвенциями, а настроением сержанта, который здесь — царь и бог. Причем не следует думать, что мучения физических упражнений в отборочном лагере в Обани будут последними. Они будут продолжаться всю оставшуюся службу.[698] Вообще, в Легионе царят странные порядки. По свидетельству того же Богданова-Дариуса, фотографировать здесь было нельзя. В то же время, по его же данным, «легионера вполне могут отправить выполнять работу обычного пехотинца, хотя ты вроде и в элитном подразделении».[699] Это более чем странно, учитывая то, что Богданов-Дариус попал в часть элитных морских диверсантов — DINOPS.[700] Кроме того, если сравнивать жизнь сегодняшнего легионера с легионером «давно минувших дней», то кое в чем даже последний выигрывал. Например, сегодня легионера наказывают за то, что он стал разговаривать с земляком не на французском, а на родном ему языке.[701] Следует также упомянуть о месте службы тех, кому удается пробиться после унизительных проверок и тяжелейших нагрузок в легионеры. Служат, главным образом, легионеры во французских колониях — на атолле Муруроа, загаженном ядерными испытаниями, на островах Индийского океана, во Французской Гвиане, кроме того, значительная их часть постоянно несет службу в неспокойном Джибути. Одним из самых ужасных мест считается Французская Гвиана, где и располагается подразделение боевых пловцов DINOPS, а также 3-й мотострелковый, б-й инженерно-саперный полки Легиона и «тропическая школа». Легионеры-мотострелки занимают казармы Форже в Куру, столице Французской Гвианы. Им поставлена задача охраны одноименного французского космического центра. Шансы попасть во Французскую Гвиану у легионера достаточно высоки. Чем же так «прославилось» среди легионеров это место? Во-первых, эта колония не считается безопасной, т. к. местные патриоты, главным образом, индейцы, до сих пор борются за отделение этой территории от Франции. Нет-нет, да и попадут на их мушку незадачливые легионеры. Им также приходится бороться против нелегалов-золотопромышленников и наркомафии, прочесывая джунгли.[702] Но главной опасностью, которую не минует почти никто, является совершенно отвратительный для европейцев климат. Недаром сюда ссылали самых неисправимых каторжников. Помимо разного рода подстерегающих европейцев тропических болезней, против которых не всегда предусмотрены надежные вакцины, здесь множество крайне вредных для них насекомых. Будущего легионера не должно удивлять то, что на теле у него будут регулярно возникать грибки и лишаи. Здесь также огромное количество ядовитых животных — от змей и скорпионов до жаб и рыб, погубивших немало человеческих, в том числе и легионерских жизней.

Поэтому у легионеров Гвиана имеет свое название — «Сухая Гильотина». Служба по вышеописанным причинам здесь является одной из самых опасных в мире. Климат здесь тоже своеобразный: здесь то льют дожди, то нещадно печет солнце, сжигая все вокруг. Спать здесь приходится из-за погодно-климатических и природных условий вообще в гамаках, растянутых между деревьями, чтобы не быть на кишащей ядовитыми тварями земле, которая к тому же нередко залита водой. Впрочем, одной из причин смерти легионеров здесь является смерть от падающих во время сна на них крупных веток и деревьев. Тот же Богданов-Дариус, успешно переживший многодневные издевательства капралов и сержантов, едва не утонувший во время «тренировки», поспешил имитировать приступы кессонной болезни, чтобы только не ехать во Французскую Гвиану. Пройдя через тысячи страданий, он отказался от службы. Почему? Что же там такого страшного? Неужели ядовитых тварей испугался? Нет, не их. Дело в том, что даже местные пища и вода, весь климат губят человека. По его же данным, оттуда 80 % личного состава Легиона возвращаются неизлечимо больными, «а у оставшихся 20 % сразу или позже также отмечались отклонения в здоровье».[703] Уволиться Богданову-Дариусу удалось с огромным трудом, «после продолжительной и негладкой бюрократической процедуры. Легион не любит отпускать, когда в тебя уже вложены немалые деньги».

Даже домой, в Россию вернуться бывшему легионеру Богданову-Дариусу удалось не без проблем: «Описывать свой путь домой не стану. Скажу только, что он проходил через несколько бывших соцстран, где сполна удалось узнать, что такое продажные и жадные таможенники и глупые полицейские-воры».[704] «Плюсы» Легиона «Плюсов», к сожалению, в Легионе не так много, как «минусов», и они нуждаются «в описании». Важным преимуществом Легиона является то, что бойцов здесь обеспечивают борделями. На подобный шаг французское командование было вынуждено пойти для разрядки внутри самого Легиона. В моменты, когда терять легионерам было нечего, проститутки служили единственным стимулом к продолжению сопротивления многим легионерам, как в битве при Дьен-Бьен-Фу. Надо сказать, что с 1920-х гг. в Легионе многое изменилось, включая и питание. Трудно поверить при сопоставлении показателей того и сегодняшнего времени, что тогда легионеры почти голодали, а теперь, например, их завтрак такой: нарезанные французские батоны, круасаны, сливочное масло, варенье любых сортов. Из напитков — неограниченное количество сока, какао, кофе черного и со сливками. В обед и ужин пища не менее богатая и разнообразная. Легализация и получение французского гражданства Одной из целей службы легионера может стать получение возможности легализации и французского гражданства. Следует сказать, что легализоваться, т. е. получить документы на свое настоящее имя, и возможность работы здесь можно получить только через 3 года, а не сразу после заключения контракта, как думают некоторые. С гражданством дело обстоит еще тяжелее. Для этого в Легионе надо отслужить не менее 7 лет. Подать прошение о гражданстве можно после 5 лет службы, но получить его можно только тогда, когда до конца 2-го контракта остается 1 год.

Источник: http://www.nnre.ru/istorija/_inostrannyi_legion/p1.php#metkadoc27